ЗАРЕЖЬ СЕБЯ САМ

Артем ДЕНИСОВ

Если ехать из Москвы по Варшавскому шоссе на юг, то в 40 км от МКАДа встретится село Молоди. Здесь 2 августа 1572 года русские ратники истребили идущую на Москву татаро-турецко-ногайскую орду. Вон на том холме с церковью стоял гуляй-город. А в этой низине с речкой Рожайкой полегли оборонявшие его московские стрельцы. Давайте помянем их, доблестно сражавшихся и умиравших здесь тем знойным летом. Они честно делали свое трудное дело. Ведь есть такая профессия - Родину защищать. И они ее защитили, отстояв столицу.

РУСЬ ИВАНА ГРОЗНОГО

В 1533 году в Москве воцарился Иван IV (Гроз­ный). Он унаследовал разоренную Русь: эли­та растаскивала страну, тупо идя на посулы алч­ной заграницы, продавая все и вся. Дальновидно и активно молодой царь стал укреплять страну. Сделав ставку на верность простых людей, он основал опричнину: «Наши князи и бояре учали нам изменять, и мы вас, страдников, приближа­ем, хотячи от вас службы и правды». Русь нача­ла подниматься с колен, расправив плечи от Бал­тики до Сибири, увеличилась вдвое, население выросло. Иван принял титул царя, равный импе­раторскому, что было узаконено Вселенским Патриархом и другими иерархами церкви, видевши­ми в нем единственного защитника православия.

Неожиданно для Запада и Востока возник­ла держава, мешавшая тем, кто стремился под­мять под себя весь мир. Это сделало ее врагом № 1; формой отношений с нею стала война. Запад громили поляки/литовцы, северо-запад - ливонцы, но главное кровопускание устраивали на юге и востоке потомки Чингисхана: Казанское, Астра­ханское, Крымское ханства, Ногайская орда. Нуж­но было что-то делать. Первое: прекратить набе­ги со стороны Казани, причем покончить с заразой навсегда, включив ханство в состав Московского царства. Но война не удалась, а Казань обнагле­ла еще больше. В 1551 году царь снова пришел под ее стены. Лукавые запросили мира, приняли все требования и, как обычно, обманули. Одна­ко «глупые урусы» почему-то обиду не проглотили и в 1552 году нещадно избили войско врага, взяли его столицу, поставив жирную точку вековым бедс­твиям с этой стороны. Турецкий султан Сулейман Великолепный никак не ожидал, что «неверные» разгромят единоверцев - и послал крымского хана Девлет-Гирея с 30-тысячной ордой на помощь. Царь взял 15000 всадников, ринулся навстречу и разгромил «помощников» наголову. Астраханс­кий хан Ямгурчей в приступе гнева объявил Руси войну. Через 4 года настал и его черед: Астра­хань пала, Русь вышла к Каспию, овладев Волгой на всем ее протяжении; разорвав веками душив­шую петлю, устремилась на юг и восток. Под руку Москвы добровольно пошли сибирский хан Едигер, башкиры, черкесские князья. Эти события вы­звали всплеск злобы в тюркском мире и означали только одно - новую войну. Положение скоро ос­ложнилось: почти все русское войско было на ли­вонской войне в Прибалтике, а южные рубежи Руси начал громить крымский хан...

ЛЮДИ КАК ТОВАР

КРЫМСКОЕ ханство: в него входили Крым и земли от Дуная до Кубани. Население было двух типов: коренное - смуглые потомки древних тавров, скифов, алан, греков, армян, оседло проживав­шие в горах и по южному берегу полуострова; и пришельцы - осколки орд Чингисхана, монго­лоидные татары, кочевавшие по степям. Поко­ренный Османской империей, Крым практически стал ее составной частью, вернейшим вассалом. Столицей ханства был Бахчисарай, резиденцией турецкого наместника - Кафа (Феодосия). Дав­ние мирные отношения между крымцами и их соседями-славянами с приходом в Крым турок изменились. Хан Менгли-Гирей всю жизнь под­держивал добрые отношения с Русью, а первый набег на нее совершил его сын Мухаммед, нару­шивший завет отца. Инициаторами охоты за ра­бами были турки, гаремам которых была нужна масса невольников, особенно девушек и мальчи­ков. Набеговое хозяйство и работорговля скоро стали «специализацией» Крыма, определяя его политику, от денег купцов зависели визири, мур­зы, турецкие наместники. Ханство переродилось, теперь оно жило захватом ясыря, и без этого су­ществовать уже не могло.

Прикрытый широкими безлюдными степя­ми, отрезанный от материка Перекопом длиной 6 верст (широкий и глубокий ров с высоким ук­репленным валом), Крым превратился в гнездо хищников, паразитирующих на рабах, непри­ступное разбойничье логово, созданное имен­но для такой «экономики». Здесь рабами вла­дели все, но основной «товар» шел за рубеж. Османская империя дала работорговцам мас­су рынков, а Крым стал главным поставщи­ком рабов в Азию, Африку, Европу. В выгодный промысел включились поволжские/кубанские ногайцы, астраханские/казанские татары, кав­казские племена. Возникли новые центры ра­боторговли: Очаков, Темрюк, Тамань, Ана­па. Главный оптовый рынок был на Перекопе. Турки и татары, считая профессию купца не­достойной, сдавали здесь людей скопом оп­товикам (этим занимались армяне, арабы, евреи). На рабах быстро вырос Азов, еще удоб­нее Перекопа: отсюда «товар» везли морем, а не гнали через степи Крыма. В Кафе с пос­тоянным запасом в десятки тысяч пленников их перепродавали и морем везли в Азию, Афри­ку, Европу. Главными покупателями были тур­ки, итальянцы, берберы, испанцы. За два века в Крыму было продано более 3 миллионов лю­дей: украинцев, поляков, русских (они за свое уменье убегать ценились меньше). Один ев­рей-меняла, сидя на Перекопе у единствен­ных ворот, ведущих в Крым, при виде нескон­чаемых колонн рабов спрашивал: «Есть ли еще люди в тех странах или уж не осталось никого?»

Чтобы предотвратить нападения крымцев, Москва ежегодно давала откуп («поминки»), но это мало помогало, в течение первой поло­вины XVI века они нападали каждый год, угоняя до 50000 человек, что было намного больше во­енных потерь. Гигантский «насос» откачивал десятки тысяч лучшего населения; еще десятки тысяч стояли на границах, чтобы прикрыть Роди­ну от разорения.

ТЕХНИКА НАБЕГА

КОРЕННЫЕ крымцы в походы не ходили, пла­тя за это особый налог. А вот кочевникам закон орды разрешал убивать отказников, и потому тут участвовали все. Малый набег (бешбаш, «пять голов») возглавлял мурза; в средний набег (чапуле) шли 50000 всадников с беем; в большой набег (сефери) во главе с ханом - все взрос­лое мужское население. Полная мобилизация давала до 150000 сабель. Для сравнения: Ве­ликое княжество Литовское (население в 5 раз больше) могло выставить лишь 40000 воинов, ведь кочевники могут мобилизовать большую часть мужчин безболезненно для своего ското­водства. В поход оружия брали немного: пику, лук («стрелы их летят вдвое далее ружейной пули»), саблю, нож, но непременно - много ве­ревок для пленных. В орде царила жесткая дис­циплина, залог минимального риска для участ­ников набега.

Из Крыма на Москву вели три древние доро­ги: Муравский, Изюмский и Кальмиусский шля­хи. Они шли через Дикое Поле - совершенно обезлюдевшие от набегов степные пространс­тва. На своих малорослых, сильных, выносливых лошадях, имея по две запасных, без обоза, пи­таясь пшеном, сыром и кобылиной, татары лег­ко преодолевали эту тысячу верст. Скрываясь от русских разъездов, крайне осторожно крались по лощинам, оврагам, ночью не разводя огня, рассылая лазутчиков во все стороны; имитируя прорыв границы в одном месте, нападали в дру­гом; идя малыми силами, сажали на лошадей чу­чела, чтобы казаться больше; через подосланных языков слали на Русь ложные вести о своих наме­рениях и силах. И им удавалось чаще всего без­наказанно делать свое черное дело. Обычно они нападали 1-2 раза в год, чаще во время жатвы, когда легче ловить людей по полям; в зимнем на­беге мороз облегчал путь через реки и топи. Во­оруженного противника крымцы избегали, в бой вступали, превосходя его минимум вдесятеро. Боевые действия вела их меньшая часть, боль­шинство занималось «делом». Углубившись в чу­жую страну на 100-200 км, орда поворачивала назад и, разбросив от главного отряда широкие крылья, гребенкой мелких стай окружала селе­ния, чтобы никто не ускользнул, грабила, жгла, резала, захватывала ясырь. Старых, немощ­ных убивали, как и взрослых мужчин, способных взбунтоваться в пути. Угоняли женщин, моло­дежь, самым дорогим «товаром» были дети, осо­бенно красивые.

Вековая, непрерывная, изнурительная борь­ба без перемирий, на грани жизни и смерти.

РАЗОРЕНИЕ МОСКВЫ

...ИТАК, Русью занялся сам турецкий султан Се­лим II. Велев крымскому хану «прессовать» ее постоянными набегами, он в 1569 году послал из Азова на восток 20000 янычар и 50000 татар/ногайцев с задачей отвоевать Астрахань, отрезать Русь от Каспия, установить связь с мусульманс­кой Средней Азией. Конница и гребная флотилия поднялись по Дону, но в Волгу суда перетащить не смогли, а на них остался осадный парк. Подошли к Астрахани: без тяжелых пушек ее было не взять, да и людей было мало; зимовать янычары не хоте­ли и взбунтовались. Выручать город шла русская рать, и турки, сняв осаду, стали отходить через се­верокавказскую равнину. По пути их кромсали ка­заки, от стычек, голода и болезней в зимней степи большинство южан-турок погибло, в Азов верну­лось всего 700 человек, но своего замысла крепко наказать Москву султан не оставил.

1570год: 50-тысячная орда осадила Рязань и Коломну, с большим трудом удалось ее отог­нать и отбить полон.

1571год: польский король Сигизмунд бо­гатыми подарками склонил хана к новому напа­дению на москалей, 40-тысячная армия Крыма выступила в поход. Донские казаки вовремя пре­дупредили своих, но предатели провели орду че­рез южные засечные линии.

Поначалу целью был город Козельск. Одна­ко к хану явился изменник боярин Сумароков: «На Руси засуха, мор, войско воюет в немцех, лю­дей у царя мало» - и орда повернула на Москву. «Агенты влияния» при царском дворе (готовив­шие польское вторжение заговорщики Челядни-на-Старицкого) недоглядели приближения татар. На рубеже Оки воеводе Ивану Вельскому удалось собрать лишь 6000 бойцов, на подмогу пришел сам царь с опричниками. Но предатели показа­ли врагу броды через Оку, и орда обошла заслон. Увидев татар уже в тылу, войско поспешило к беззащитной Москве. Подойдя одновремен­но с ордой, русские прорвались-таки в город и, когда враг полез в атаку, дали отпор. Началась бойня. Москва-река была завалена трупами, те­чение остановилось, но город не сдавался. И тог­да татары его подожгли. Из-за сильного ветра он за три часа выгорел дотла, в огне погибли десят­ки тысяч людей, в т. ч. самих крымцев, кинув­шихся грабить. Хан увел орду от пожарища, ра­зорил центральные области, вырезал 36 городов и ушел в Крым. Крымский посол в Литве хвастал­ся: «Мы убили 60000 русских и еще столько же увели в полон». Нашествие, подобное Батыевому погрому, хан объявил местью за Казань («Жгу и опустошаю все из-за Казани и Астрахани, отдай наш юрт!»). Наглея, он послал царю нож: «Зарежь себя сам!»

«Младшие братья» мстили за Москву как мог­ли: запорожцы «впали за Перекоп» и погроми­ли крымские улусы; волжские казаки отплати­ли ногайцам, сожгли их столицу Сарайчик. Тем не менее для Руси набег был катастрофой; та­ких потерь, такого унижения она не знала дав­но (в 1520 году в ней было 100000 жителей, а в 1580 году - всего 30000!). Ошеломлен­ный царь был готов мириться на любых услови­ях: отдать Астрахань, платить «поминки», прика­зал срыть казачий Терский городок на Кавказе, однако Казань вернуть отказался. Но врагу те­перь было этого мало! Набег показал, что урусы воевать не умеют, отсиживаясь по крепос­тям. Послы привезли грубый ответ султана: он согласен на мир, «только если царь уступит Ка­зань, Астрахань, а сам станет нашим подруч­ным». Крымский хан наглел еще больше: «Зачем брать часть, если можно взять все?» Получив ти­тул «Тахт-алган» (Взявший трон), он был уверен, что Русь уже не оправится. К тому же по ней про­шли эпидемия чумы, неурожай, голод, осталось ее добить!

Весь год хан собирал армию. «Осваивать но­вые земли» собралось все мужское население ко­чевого Крыма старше 15 лет, а именно 60000 са­бель. К ним примкнули ногайцы, кавказские горцы, 40000 турецких ополченцев. Султан дал 7000 янычар и стенобойные пушки с командами. Летопись сообщает: «Хан расписал всю Русскую землю, что кому дать, как при Батые». Им заранее были назначены мурзы в пока еще русские горо­да, наместники в еще не покоренные княжества. Купцам-спонсорам похода он дал ярлыки на сво­бодную торговлю по Волге, обещал султану поко­рить Русь за год и привести царя в цепях. Летом 1572 года с огромным по тем временам 120-ты­сячным войском Девлет-Гирей двинулся на Мос­кву, объявив, что «едет на царство». Орда шла устанавливать новое иго, шла, чтобы остаться на Руси навсегда (кстати, так оно и вышло).

РУССКИЕ СИЛЫ

РУСЬ тоже готовилась. Осенью 1571 года каза­ки выжгли сухую траву на огромных пространс­твах Дикого поля, не оставив подножного корма для татарских коней, и поход был отложен «до но­вой травы». Естественный рубеж обороны - реку Оку укрепили на 50 верст по берегу: набили два частокола 1,5 м высотой, между ними насыпа­ли землю, сделали щели для стрельбы, напро­тив переправ поставили пушки. Не было глав­ного - людей для всех этих позиций. Русь была чрезвычайно обессилена, ратников наскребали с миру по нитке, царь даже где-то нанял немцев. Войсковая роспись сохранила точные сведения: «Всего людей 20034, кроме Мишки с казаками». «Мишка», атаман Михаил Черкашенин, привел с Дона 3000 отборных бойцов; пришли 1000 ук­раинских казаков с пищалями; 1000 волжских ка­заков снарядили за свой счет купцы Строгановы. В общем, удалось собрать 25000 бойцов про­тив 120000 сабель противника. Команду приняли лучшие полководцы - князья Михаил Воротынс­кий (глава пограничной стражи), Иван Шереметев и опричный воевода Дмитрий Хворостинин. Обго­ворили действия при разном развитии событий: «партизанить» из засад, отбивать пленных, при­крывая переправы казаками и вятичами на стру­гах. Дело было гораздо серьезнее обычного набе­га: казну эвакуировали в Новгород, туда перенес свою резиденцию и царь. Главный узел оборо­ны устроили на переправе под Серпуховом. Пол­ки Воротынского, Шереметева и наемники не­мца Фаренсбаха выкопали рвы, поставили плетни из хвороста, у самого брода собрали гуляй-город на колесном ходу.

Гуляй-город: русское подвижное полевое ук­рытие XVI века из щитов размером со стену избы, сделанных из дубовых досок в полбревна. Щиты с бойницами для стрельбы скреплялись деревян­ными/железными/веревочными связями, для ог­неупорности обмазывались глиной; перевози­лись в град-обозе специальным воеводой; из них собирали различные укрепления: стены, башни, штурмовые сооружения. В бою применялись от­дельные щиты или «острожки» из нескольких щи­тов, укрывшиеся за ними стрельцы/пушкари дви­гались в сторону противника летом на колесах, зимой на полозьях. Гуляй-город ставили кругом или в линию фронтом от 2 до 10 км, оставляя между щитами промежутки в 3 м для отхода войск под их защиту. Для развертывания гуляй-города желательна равнинная местность, но у Молодей он стоял на холме и был большим, т. к. вмещал 8255 стрельцов плюс казаков Черкашенина.

Главную роль в бою при Молодях сыграло ог­нестрельное оружие, и его было много, в XVI веке русские превосходили в этом многие другие ар­мии. Еще в 1514 году в смоленском сражении у них было 2000 больших и малых пищалей, «чего еще никогда ни один человек не слыхивал». Руч­ными пищалями были вооружены все стрельцы и казаки. Конницу хорошо уничтожали 7-ствольные пушки залпового огня («сороки»). Были в вой­ске и стрелки из лука, успешно выбивавшие не защищенных броней степняков. Делая до 20 вы­стрелов в минуту, они давали возможность пе­резарядить огнестрельное оружие. В обороне гуляй-города применялись длинно-древковые ко­пья, метательные копья (супицы), рогатины с секировидным лезвием.

...В июле 1572 года с юга на Русь пошла чер­ная туча. Наступил один из самых критических моментов в истории нашей Родины.

БИТВА ПРИ МОЛОДЯХ

ПОСЛЕДНИМ рубежом на пути татар к Моск­ве была Ока. Обойдя стороной сильную туль­скую крепость, 27 июля орда подошла к перепра­ве, наткнулась на крепкую оборону и весь день суетилась, якобы готовя форсирование. Ночью, оставив 2000 человек, которые шумели и жгли множество костров, Девлет-Гирей увел татар и, смеясь над глупостью урусов, пересек Оку у села Дракино, был встречен полком воеводы Одоевс­кого, в тяжелейшем ночном бою разбил его, по­неся при этом большие потери.

28июля: ногайцы Теребердей-мурзы фор­сировали Сенькин брод выше Серпухова, кото­рый охраняли всего 200 бойцов Ивана Шуйско­го. В неравном бою они нанесли врагу большой урон, почти все пали, а ногайская конница «по­текла» на московский берег; дойдя до реки Пах­ры у нынешнего Подольска, перерезала все до­роги на север, стала ждать татар. Обойдя русских с двух сторон, орда объединилась и по Серпу­ховской дороге двинулась на Москву. Воротын­ский снял войска с береговых позиций и рванул­ся следом. Казалось, повторяется прошлогодняя история, но сейчас не стали сломя голову мчать­ся к столице, ведь в прошлому году, даже опе­редив крымцев, не смогли предотвратить ее под­жога. Единственный шанс на успех был в том, чтобы развернуть орду для сражения, не пустив ее на беззащитный город.

29июля: 120-тысячное войско - это очень много народу. Орда сильно растянулась: в то вре­мя как ее авангард стоял на Пахре, арьергард под командой ханских сыновей лишь подходил к селу Молоди в 15 км позади. По их пятам шел 5-тысяч­ный отряд казаков и «детей боярских» (военное сословие) во главе с Хворостининым - и здесь он нанес удар. Казаки, в яростном бою изру­бив арьергард, врезались в основные силы та­тар. Удивившись такой наглости, те стали раз­ворачиваться для атаки. Но это тебе не степной простор: в лесных, частично топких местах орда не могла нападать всей массой, со всех сторон. Ханские сынки бежали в ставку отца, для устра­нения помехи он выделил им еще 12000 сабель. Все это отнимало время, а казаки, мастера раз­борок с всегда численно превосходящим врагом, рубили все и вся - и произошло то, что было нуж­но. Такое бывает, когда наступают на хвост змее: шипя, она поворачивается зубами к обидчику. Не дойдя до Москвы всего 35 верст, Девлет-Гирей из опасения за свой тыл развернул все войско! Оказавшись лицом к лицу со всей ордой, хворостининцы «все вдруг» развернулись и бросились прочь. Крымцы рванулись в погоню, но у Мо­лодей неожиданно наткнулись на препятствие. Здесь стояли русские. И не просто стояли: об­манутые на Оке, поспешая за конницей, они уже выбрали удобное место на холме, прикрытом ре­кой Рожайкой, укрепились и развернули гуляй-город, в котором изготовились к бою полк Во­ротынского и казаки Черкашенина. Хворостинин применил против врага казачий тактический при­ем «вентерь»: быстрым маневром уйдя своим от­рядом вправо, он подвел разогнавшихся татар под убийственный огонь гуляй-города. Из бойниц ударили пушки, пищали, поверх укрепления хлы­нул ливень стрел. Первые ряды степняков были выкошены полностью.

Картечь пробивала широкие бреши в сплош­ной стене набегающей конницы, каждая пуля валила одну, а то и несколько жертв. Атакую­щие смешались. В этот момент из-за гуляй-го­рода выскочили и ударили в пики казачьи со­тни, тут же пустив в ход сабли. Изрубив первые ряды начавшего приходить в себя противника, ка­заки развернулись и мигом скрылись за доща­тым укрытием. С гиканьем рванувшаяся за ними лава степняков снова попала под залп успевше­го перезарядиться гуляй-города. За минуты поне­ся огромные потери, враг откатился на безопас­ное расстояние и стал приходить в себя. Четкого представления того, что происходит, ни у кого не было. Главный крымский военачальник, второе лицо в ханстве Дивей-мурза, решив лично разо­браться на месте, приблизился к гуляй-городу и был взят в плен. В растянувшейся по дороге ог­ромной орде царила неимоверная сумятица, со­вершенно неизбежная в таких условиях. Торопясь уничтожить неведомо откуда взявшееся препятс­твие, подходившие по дороге конные тысячи одна задругой попадали в жестокую мясорубку, обиль­но поливая русскую землю своей кровью, и лишь наступившая ночь остановила эту бойню.

Утром 30 июля враг увидел, что попал в кап­кан. Позади были прочные стены Москвы с ее пушками, обратный путь в степь загородила хруп­кая на вид, но жестоко бьющая преграда. Те­перь уж думалось не о покорении Руси, а о том, как бы выбраться живыми. День прошел в по­пытках сбить стоящих на пути русских: крым­цы осыпали гуляй-город стрелами, шли в верхо­вые атаки, надеясь прорваться в оставленные для прохода русской конницы щели, и тут же умира­ли на мгновенно выраставшем частоколе копий, под ливнем стрел и пуль. Поредевшие ряды ка­заков бросались в контратаки, давая своим вре­мя на перезарядку оружия, и опять отходили под прикрытие щитов и «огневого боя». В безуспеш­ных атаках были убиты предводитель ногайцев Теребердей и трое его мурз. Это была затяжная битва, к которой незваные гости не были готовы. Сильные против мирных жителей, десятеро про­тив одного, сейчас они сами крепко «влетели».

31 июля Девлет-Гирей начал решающий штурм. Обрушившись всей массой, татары це­ной огромных потерь сбили с позиций защитни­ков флангов, но конница опять не смогла взять гу­ляй-город. И тогда хан приказал всем спешиться и атаковать в пешем строю вместе с янычарами. Захватчики лезли на холм саранчой, устилая его трупами; прекрасно понимая, что спасают свою шкуру, дрались, как бешеные. Накал битвы до­стиг высочайшего напряжения: подступив к до­щатым стенам гуляй-города, нападавшие рубили их саблями, расшатывали руками, силясь пере­лезть или повалить, «и тут много татар побили и рук поотсекли бесчисленно много». Устав ру­бить и колоть, изможденные защитники держа­лись на ногах лишь яростью, а врагу приходилось карабкаться через завалы из трупов. Он понес та­кой урон, что сутки приходил в себя.

1 августа атак не было, но и положение за­щитников было критическим. Полегли все 3000 московских стрельцов, прикрывавших под­ножие холма и фланги. От конницы осталась едва половина. В гуляй-городе было огромное число раненых. В погоню за врагом русские взяли лишь оружие, бросив обоз с припасами, и теперь были блокированы без воды, еды и фуража. Выкопан­ные колодцы остались сухими, «в полках был го­лод великий людям и лошадям», ели павших коней, чтобы хоть как-то держаться. Следует при­знать, что наравне с русскими лишения терпели немцы, но тоже не роптали, а продолжали отча­янно драться. В сумерках Воротынский скрытно вывел оставшуюся конницу, по лощине обошел вражеский лагерь и затаился; в гуляй-городе ос­тались стрельцы, пушкари и немцы. На рассвете 2 августа крымцы и янычары опять пошли в пе­шую атаку, крича и завывая. Их подпустили и уда­рили в упор из всех стволов, защитники с кри­ком выскочили в контратаку и завязали жестокую сечу. В самый ее разгар в тыл врага ударила кон­ница Воротынского. Не выдержав двойного уда­ра, завоеватели побежали, бросая оружие. Их гнали и рубили, не беря пленных. Повезло оде­тым в богатые одежды («много мурз живых пой­мали»): их вязали для обмена на своих. Во время преследования большинство крымцев перебили еще до реки, плывущих били со стругов баграми, веслами, обагряя Оку кровью. Прошерстив при­брежные камыши, выловили прячущихся там са­мых хитрых и утопили тут же. 5-тысячный отряд, охранявший переправу, перебили до последне­го человека: вятичи из стругов стрелами, стрель­цы с берега пулями. Хан с телохранителями ушел на тот берег.

Такого разгрома Крымское ханство не зна­ло, при Молодях было уничтожено почти все его боеспособное мужское население - 110000 за­хватчиков. И не только простых воинов: под рус­скими саблями полегли сын, внук, зять Девлет-Гирея, большинство мурз, все янычары. Домой вернулось не более 10000 «покорителей Руси». Отправившиеся по чужую шерсть сами оказались стрижеными. Русского мужика в очередной раз «достали».

Сражение стало поворотной точкой в проти­востоянии Руси и Крымского ханства, последней крупной битвой со Степью. Эта оборона не имеет аналогов в истории военного искусства: русские не преградили врагу путь к столице, а угрозой с тыла навязали ему сражение еще до подхо­да к ней, втянули его в мясорубку, смогли про­держаться и истощить его силы, а потом в нуж­ный момент нанесли решающий удар. Здесь было все: умелое использование инженерных соору­жений и рельефа местности, эффективное при­менение огнестрельного оружия, точный выбор времени для обходного маневра и решающего удара. Ключевую роль в битве сыграл гуляй-го­род; это было выдающееся применение мобиль­ной крепости.

Военная мощь давнего врага была подорва­на, и он уже не смог восстановить прежние силы. Да, разрозненные кочевники еще долго ослож­няли жизнь на окраинах, но походов за рабами в глубь Руси больше не было. Самая мощная де­ржава того века, Османская империя, удар вынес­ла, однако, потеряв на русских границах за три года 30000 янычар и всю огромную армию свое­го вассала, от планов завоевания Руси отказа­лась. Разоренная набегами, стихийными бедс­твиями и внутренними врагами, воюющая на два фронта Русь выстояла в крайне критической ситу­ации. Пограничные укрепления были отодвинуты на юг на 300 километров, началось освоение бо­гатых черноземных земель. Победа русского ору­жия имела огромное значение и для Европы: и так отступая под ударами турок, та вряд ли устояла бы, увеличься натиск хоть ненамного. Русь в оче­редной раз спасла тех, кто всегда делал ей толь­ко зло.

НЕИЗВЕСТНАЯ БИТВА

БИТВА при Молодях - из одного ряда с Куликов­ской битвой, Полтавой и Сталинградом. Но это знают немногие. Там нет даже памятного знака, не говоря уже об объявлении поля заповедным. Исследования этой битвы начались лишь в кон­це XX века! Почему же о ней не снимают филь­мы, не рассказывают в школе, не отмечают ее годовщину? Потому что битва, определившая бу­дущее всей европейской цивилизации, случилась в правление царя, объявленного «плохим». Иван Грозный, первый государь всея Руси, фактичес­ки создавший страну, в которой мы живем, при­нявший Московское княжество и оставивший пос­ле себя Великую Россию, был последним из рода Рюриковичей, вытесненных с престола людьми Запада, династией Романовых, сделавших все возможное, чтобы опорочить величайшего соби­рателя державы.