Святки на Кубани

Святочные дни особенно были любимы казачьим народом. Начинались они праздником Рождества Христова и заканчивались праздником Крещения Господня. В зимние студеные вечера мысли казаков были обращены к будущим полевым работам, и полны тревоги за урожай. Шел сорокадневный пост, известный под названием Рождественского, или Филипповского, верующие готовились к достойному празднованию Рождества Христова. По обыкновению к праздникам хозяйки тщательным образом убирали в домах, выбеливали помещение и цветами разрисовывали дымоход, застилали новые или чисто выстиранные скатерки, рядна и полотенца - «рушныки». Обязательно пытались сделать обновки (новая одежда) для всех членов семьи и купить новой посуды (макитры, горшки, кочерги и макогоны).

В подготовке к рождественско-новогодним праздникам были задействованы и мал и стар. Из воска собственной пасеки старые деды и казачата изготовляли праздничные свечи, приговаривая специальные заговоры и молитвы. Бабушки, драли перо на подушки, попутно учили детвору колядовать, «щедрувать» и «посевать». Парни и девушки тоже, готовясь к колядкам, собирались вместе, изготовляли ритуальный наряд и костюмы и учились выполнять действа с вертепом и рождественской зарей. Также избирали своего главного атамана «бэрэзу», «побажальныкив» тех, кто будет желать чего все хотят, «казначея», «михоношу» тот, кто будет носить мешок, «козла» для отпуска ему всех грехов других и всяких еще исполнителей.

Для детей и молодежи устраивали каток на льду реки или прямо на дворе, заливались и строились горки, ремонтировали коньки и санки. В хатах обязательным украшением была рождественская елка или ветви, чья вечная зелень была символом обновляющейся жизни.

Жарилось и варилось множество мясных и иных яств. На столах появляется не только долгожданные «ковбаса» и «ковбык», но и окорока, индейки и гусаки с орехами, жареные, истекающие жиром утки, куры! А целые куски разварного мяса на больших деревянных блюдах, холодец с хреном и чесноком, пироги и пирожки какие только можно вообразить: и круглые с фруктами, печенные на легком духу прямо в печи, и жареные с горохом, фасолью, ливером ( с пытрибкой), с яйцом, луком, рисом, картошкой, капустой, салом... И экзотичные для горожан пироги с калиной, а также «огиркы с помадорами», капуста, «кавуны», квашенные в пудовых бочках в знаменитых кубанских погребах!

И откуда такое изобилие на казачьем столе? От того самого, ныне столь обременительного подсобного хозяйства. И хотя мяса на каждый день не всегда хватало, но система постов позволяла обходиться без него значительную часть года. Зато на праздники не скупились, делали стол обильным и сытным, не только на свою семью, но и на гостей, которые в этот день могли появиться в любом количестве. Вообще, провести праздник в узком кругу семьи считалось в кубанских хуторах и станицах чрезвычайно не престижным. Поэтому после поста в праздничные дни казаки ходили, друг к другу в гости и каждая хозяйка старалась блеснуть изобилием блюд.

Канун праздника, называемый сочельником, проводился в особо строгом посте. Еще на рассвете хозяин и хозяйка ритуально готовили Божью еду – «кутью» и «узвар». Для этого особенным образом в печи ложились дрова, которые требовалось зажигать «живым огнем» (потерев деревом о дерево, или огнивом), в более поздней традиции уже пользовались спичками. Для «кутьи» бралась заблаговременно моченая пшеница, а также „непочатая" - набранная до восхода солнца вода. Особенно следили, чтобы Божья еда была вынута из печи с восходом солнца. Для окончательного приготовления «кутьи» к сваренной пшенице добавляли мед, орехи, мак и изюмины (пшеница считалась символом вечной жизни, а мед - вечного счастья святых на Небе). Узвар готовили из сухофруктов (яблок, груш, слив, вишен).

В этот день не ели до первой замерцающей на небосводе звездочки. В красном углу под образами, на чистой скатерти, на пучке сена или соломы стояла чашка с отваренными зернами пшеницы — «кутья», красиво обложенная сластями, орехами, изюмом или конфетами «цукэркамы».

Перед тем как идти управляться с «худобой» на «баз», хозяин предварительно собирал на «кутье» подсохший верх для живности. Дети в это время магически квохтали и жужжали, чтобы куры и пчелы велись. Похозяйничав со скотом, все ожидали наступления «сумраков».

Готовясь к Вечере, семья надевала нарядную одежду и нетерпеливо ожидала первой зари на ночном небе, потому что утром требовалось поститься и ничего не есть. Выйдя во двор, дети следили за небом и с появлением звезды, заходили в дом и извещали долгожданную весть. С первой звездочкой (воспоминания о той Вефлиемской звезде, что возвестила волхвам о Рождении Христа), после молитвы первым за стол садился «батько» или старый дед, а за ним по старшинству и другие. Все почтенно продували скамьи, чтобы не присесть на Святого Духа, потому что считалось, что на богатую кутью приходят Ангелы и Духи предков. Во время святого ужина не гоже было вставать из-за стола (это могла делать лишь хозяйка, которая садилась перед столом), разговаривали почтенно и не громко. Все вкушали немножечко «кутьи», посылали детей нести вечерю родственникам и ждали в гости маленьких внучат, племянников или соседских детишек— «повэчэрщиков», которые приносили «вечерю» от своих пап и мам или от бабушек и дедушек, припевая заученный текст:

В Святый вэчэр у вашу хату
Нас прыслалы батько и матер
Щоб Вам було чого йисты
Мы вэчэрю вам прынэслы.

Взрослые — «поводыри» приведшие детей, пели негромко псалмы
«Вечеря», та же «кутья» в чашке , завернутая в чистый платок, пробовалась «куштувалась» всеми членами семьи того дома, куда она была принесена. После этого, хозяйка дома докладывала своей «кутьи» до полной миски помогала «повэчэрщику» украсить и завязать платок и одаривая ребенка сластями или монетками провожали его и дожидались следующих ребятишек.

Часов в семь – восемь вечера с песнями приходили «хрыстославьци». Это были только молодые парни «парубкы»14-19 лет. Они входили в каждый дом чтобы «Хрыста славыть», то есть, объявить о предстоящем рождении маленького Иисуса.» Парубкы» пели молитвы и песни. Не принять «хрыстославцив» считалось большим грехом — всё равно, что не принять ангелов Божьих. (Боже избавь, в эти дни отказать в милостыни нищему или старцу!) Путь на темной улице освещала им «звезда» о пяти или восьми лучах — из реек, обтянутых папиросной бумагой, в полую середину вставлена свеча, розовым мерцающим огоньком просвечивающая через тонкую бумагу. В отличие от склонных поозорничать колядовщиков, парни серьезны и торжественны, исполняют не какой-то детский стишок, а «божью» песню. Поэтому и в дом они заходят без стеснения: «божественнэ» надо петь, обращаясь к иконам. Только вот смысл песни мало понятен и исполнителям, и слушателям:

Рождество твое, святи боже наш,
Воссия. мирра и свет разума,
Небо звездой служащее...

Но участники обряда довольны: все по старому казачьему обычаю. Парней щедро одаривают. Их первое поздравление — сигнал к началу праздничного дня в станице.

«Христославцив» наделяли пряниками, пирогами, конфетами, деньгами, Особо усердным хлопцам давали «кильце ковбасы» куски сала, окорока, «ковбыка». Более взрослым могли дать с собой и «пляшку горилкы».

После удара колокола часам к 11 ночи вся семья или несколько представителей шли в церковь на праздничную молитву, которая посвящалась воспоминаниям о рождении Иисуса Христа. Возвращаясь из церкви, казаки радостно здоровались:

- Хрыстос народывся! - Славтэ ёго!
или:
- З Святым Рожэством, бувайтэ здорови!

Замужние казачки и мелкая детвора возвращались по домам, а некоторые взрослые казаки собираясь небольшими «ватагами», и как правило, начинали «разговлятысь», то есть вкушать мясных блюд и прикладываться к хмельному, захаживая друг к другу в гости («блукалы по хаткам»). Женщины и старики до восхода солнца принимали и одаривали, вновь приходящих «хрыстославцив».Песни их уже были более понятные и хозяйва сами им подпевали:

Рожэство Хрыстовэ,
Ангил пролитав.
По сынему нэби ,
Тай письню спивав:

Радуйтэся люды,
Люды торжествуйтэ,
Бо прыйшло нам Свято
Хрыстово Рожэство!

Вивчары до ясэл
Попэрэд прыйшлы,
Манэнького Бога
Тай Матир знашли.

Стояли, молылысь,
До Хрыста схылылысь,
Бо прыйшло нам Свято
Хрыстово Рожэство!

Парней как правило, поджидали девчата и, закусив полученными ими подарками, молодежь каталась с горки на санях, танцевала и шутила. И веселье это было искреннее без вина и горилки, молодежь не служившая «срочную» спиртного не употребляла .

Взрослые казаки и крепкие старики порядочно разговевшись, под хмельком уже на рассвете, всеми ватагами приходили на майдан к церкви и имитировали «хрыстославцив» по своему «спивалы» песни как веселые так и молитвенные рождественские.

Воссияло сонычко у яслах на сини
Народывся Божий сын усим на спасэньня
Ра-дуй-ся! Ой радуйся зэ-э-эмлэ,
Сын Бо-о-ожий, народы-ы-ывся!

Сюда же, приходили и еще не ложившиеся в постель казачки, посудачить и разобрать своих загулявших казаков.

Утром немного поспав, управлялись, и кто не был в церкви шли на молебен. К вечеру компании разделялись: женщины казачки постарше собирались в какой-либо хате поговорить («на балачки»), девки готовились к колядкам, а все мужчины, независимо от возраста и чина, шли биться «на вкулачки». Иногда с казаками вместе приходили поразмяться и «иногородние».

По воспоминаниям старожилов, это развлечение пользовалось в станицах и хуторах такой популярностью, что иногда устраивалось ежевечерне в течение всего святочного периода. «На вкулачках» бились край на край, куток на куток. Сражение начинали малые казачата, затем парубки а следом присоединялись и взрослые. Старики ходили вокруг дерущихся с длинными посохами, при помощи которых нередко вразумляли того или иного бойца, в азарте забывающего о правилах боя: драться разрешалось только до первой крови, безусловно, запрещалось бить лежачего и, самое главное, на полученные ссадины и синяки не полагалось обижаться, тем более — мстить. Состязательный, спортивный характер «на вкулачек» подчеркивался перерывами в сражении, во время которых воюющие стороны мирно переговаривались, угощая друг друга табаком и горилкой.

Во время бойни частенько летели с голов папахи, да так и оставались на льду: не искать же в сумерках свою пропажу! Поэтому старались обыкновенно надеть шапку похуже, чтобы не жалко было и потерять, иначе отправит жена потом с утра пораньше на поиски. На второй день Рождества можно было наблюдать, как лениво бродят группами казаки среди валяющихся на льду папах и, смоля самокрутки, обсуждают детали вчерашнего боя.

Шум и гомон битвы вовсе не мешал мирным девичьим развлечениям в рождественский вечер.
Девушки водили— специальные рождественские хороводы. Собираются обычно в хате у молодой казачки или жалмерки, своей недавней подруги. Каждая приносит угощение, завязанное в вышитый рушник. Потом, после короткого застолья, перепоясываются этими рушниками, становятся друг против друга в две шеренги и пристукивая каблучками, плавно движутся навстречу. В ритм движению звучат песни, девчата обсуждают предстоящее колядование.

А в иные хаты уже, как на смену, вечером в первый день праздника приходили колядовщицы, как правило уже одни девчата «колядныци». В до¬мах специально готовили угощенье для колядующих. Это были пироги, пряники, конфеты, частенько колядующим давали деньги, преимущественно пятачки. Песни у них звучали торжественно, как и у парней в предыдущую ночь:

Добрый вечер тоби,
Пану господарэ,
Радуйся, ой радуйся зэмлэ,
Сын Божий народывся.

Бо прийдут до тэбэ
Три праздныки в гости
Радуйся, ой радуйся зэмлэ,
Сын Божий народывся.

Перший будэ празднык
Рождество Хрыстово
Радуйся, ой радуйся зэмлэ,
Сын Божий народывся.

Другый будэ празднык,
Васыля Святого.
Радуйся, ой радуйся зэмлэ,
Сын Божий народывся

Трэтий празднык будэ,
Святоводохрыще.
Радуйся, ой радуйся зэмлэ,
Сын Божий народывся.

Вси мы люды братья
Бога восхваляем
Радуйся, ой радуйся зэмлэ,
Сын Божий народывся.

Бога восхваляем,
И Вас поздраваляем
Радуйся, ой радуйся зэмлэ,
Сын Божий народывся.

Рождэствиньске Свято
Прыйдэ в кажду хату
Радуйся, ой радуйся зэмлэ,
Сын Божий народывся.

К колядующим девчатам, попозже прибивались и мелковозрастные пацаны «колядуньци», они пели песни, говорили ершистые шутки, подколки и прибаутки. Деньги «колядунцям» давали редко. Да и песенки ихние были очень уж немудреные. В одну из хат вваливаются пацаны, старшенький уверенно и нагло распевает:

Я малэнькый хлопчик,
Влиз на стовбчик,
У дудочку граю,
Хрыста забавляю.
А хозяина с хозяичкой
С праздныком поздравляю!

Хозяйка смеётся и готовит угощение для «колядунцив»: пирожки, конфеты, редко мелкие медные деньги. Поблагодарив, детвора выходит, и через минуту юные исполнители уже уверенно стучатся в соседские окна. Так будет продолжаться весь вечер, по нескольку раз зайдут в каждую хату разные компании колядовщиков. Только скупых и пьяниц обойдут они своими поздравлениями.

Все не съеденное утром из собранного «хрыстославьцямы» и собранное девчатами сносили в заранее намеченную хату или курень и там в течение праздника устраивали посиделки «вэчэрныци» или «повэчирья» с музыкой, играми, танцами.

Пацаны «колядунци» свое «добро» тащили или домой или в свои потайные места. Наконец то мешки у ребят полны, а глаза слипаются от усталости. Пора делить «дуван» — и по домам. Вход на «повэчирья» им был закрыт.

Хотя Песни-колядки получили свое название от имени языческих божеств Коляды и Овсеня, символизирующих начало солнечного года, казаки кубанцы традиционно связывали сними и рождественские праздники.

Мне же из моего детства запомнилась одна незатейливая веселая колядка:

Коляд, коляд, колядныця,
Добра з маком паляныця,
А с цыбулей нэ така…
Дайтэ дядько, пьятака.
А нэ дастэ пьятака,
Визьму вола за рога,
Повэду у кабак,
Продам за пьятак,
А Вы дядко, сыдить так.

Накануне Старого Нового года, 13 января, в «щедрый вэчэр» опять изобильно накрывались столы, варили «варэныкы из сыром» и ходили щедровать. по домам ходили «ряжени», одетые в костюмы и маски щедровщики , с обязательной рождественской звездой, с песнями –«щедривкамы» и шутками таскали на привязи «козла», это на какого не будь парубка надевали вывернутую наизнанку шубу и навешивали бороду. «Ряжени» ходили от дома к дому, поздравляя хуторян или станичников с Новым годом, за что хозяева одаряли их разной снедью и деньгами, и приглашали наутро гостей «посивать»

Вареники варили с творогом («варэныкы из сыром»), а несколько вареников делали с мукой, солью, монетой или пустыми. Достанется вареник с мукой — жизнь будет богатой, но тяжелой, с солью — горькая, пустой вареник — пустая жизнь, с монетой — счастливая и долгая.

Щедрик — ведрик
Дай нам варэнык
Комусь з мукой чи с силью
Людям на вэсыльля
А мени дай с гр0шамы
На житьтя хорошэ…

Девки на выданье в полночь начинали гадать. Ряженные специально узнавали где и когда гадают девчата, и ворвавшись туда пытались их пугать.

Гадания были разными. кидали за ворота сапожок, чтобы определить сторону, куда выдадут замуж; брались наощупь ночью за колья плетня, обвязывали их полотенцем или лентой, чтобы узнать - высокий или маленький будет муж. Шли в хлев, вырывали шерсть у овцы: черная — жених чернявый, белая — блондин. Самым важным, конечно, являлся вопрос о замужестве: каков будет жених, с каким характером? А свекровь (жить-то предстояло вместе)? А зажиточна ли новая семья или нет? На всё можно получить ответ, нужно только правильно выбрать вариант гадания. Так, если требовалось узнать о склонностях жениха, поступали следующим образом.

Приносили в хату петуха, ставили перед ним блюдца с зерном и водой и зеркало. Смотрели, к какому предмету подойдет: если к зерну — муж будет хлебороб, к воде — пьяница, а к зеркалу — щеголь.
Бедность или богатство жениха и его внешний облик определялись по кольям в плетне: ночью, в темноте, перевязывали по счету третий, девятый и двадцать седьмой, а утром смотрели: если кол в коре — жених богатый, если голый — бедняк, если прямой — стройный, а кривой — значит, отдадут за горбатого, и т. д.

Считали колья забора — если девятый и двадцать седьмой кол был в коре, то муж будет богатый, если голый — то бедняк. На самый главный вопрос: выйдет ли девушка замуж в наступающем году — ответ получали так. Приносили в хату охапку дров и считали: четное количество — замужество предстоит.

Девушки гадали в ночь перед Новым годом, перед Рождеством и Крещением.
Помимо таких коллективных гаданий, сопровождавшихся веселым смехом и от этого считавшихся как бы шутливыми, несерьезными, существовали гадания осуждаемые индивидуальные, тайные. Например, в темной пустой хате в устье печи ставили зеркало, перед ним раскладывали небольшой костерок и внимательно всматривались. Через некоторое время в глубине зеркала можно было будто бы увидеть смутное изображение жениха. Но к подобному гаданию девчата прибегали редко, оно считалось «грешным», поскольку считалось что из зазеркалья тебе показывает жениха сам сатана, и если вовремя не накинуть на зеркало платок то он превратившись из жениха в черта, может ударить тебя по лицу и оставить пожизненный отпечаток.

Утро Нового года начиналось с прихода «посевалыцикив» — парубков с большими холщовыми сумками через плечо. В сумках семена хлебных злаков, горох, фасоль, семечки. Парни входили в хату и, подкидывая семена к потолку и к красному углу под образа, приговаривали или пели:

В чистом у поли, волы ходылы,
Волы ходылы, плужок тягалы,
А святый плужок зэмлю бороздыв,
По за тим плужком сам Господь ходыв.
Дева Мария воду носыла,
Воду носыла, бога просыла:
-Зароды господь, жито пшеныцю,
Жито – пшэныцю, всяку пашныцю
Сею-вею, посеваю,
З Новым роком поздравляю!
Здравствуйте, з рожеством
Дайтэ кухоль с пирижком!

Обычай этот имеет связь с древней магией плодородия и основан на представлении о том, что от первого новогоднего дня зависят благополучие и удача в течение всего года. Чтобы урожай был обильным, а хлеба стояли высокой стеной, зерна подбрасывали вверх. Затем их сметали и отдавали домашней птице, чтобы она была здорова и хорошо неслась.

Заканчивались зимние святки праздником, в котором тесно переплелись языческие и христианские элементы, Крещения Господня — «Святоводохрыщеньне».

Накануне, в так называемую «Голодну кутью» однодневный пост, полагалось защитить дом и скот от различных козней нечистой силы. Для этого дом, двор, огород и хлев кропили принесенной из церкви свяченой водой, а на воротах, окнах, дверях, то есть в местах, являвшихся как бы пограничными между обжитым, «своим» миром и внешним — враждебным и таинственным, ставили мелом крестики. Домашний скот в этот вечер нельзя было называть по имени — чтобы не привлечь к нему внимание злых духов.
В память того, что Спаситель своим крещением освятил воду, в этот праздник бывает два великих водосвятия. Первое — накануне праздника в храме. Второе великое водоосвящение совершали в самый праздник под открытым небом на прудах и реках. Шествие для освящения воды в водоемах называлось крестным ходом «на Иордань (Ёрдань)». Ранним утром, еще до рассвета, все жители хутора или станицы подходили к церкви, откуда крестным ходом с батюшкой во главе, с хоругвями и специальными церковными песнопениями направлялись к определенному месту реки или пруда. На речке во льду заранее пробивали прорубь (ополонку) в виде креста. Вынимали из проруби вырубленный крест устанавливали его и обливали свекольным соком, внутри размещали подсветки. А в ополонке – «Ёрдани», когда священник заканчивал молебен, казаки набирали воду. Ею умывались, наполняли емкости, некоторые смельчаки купались в проруби-«Иордани», изрядно нагрешившие за время прошедших праздников, они считали, что «святая вода» смоет их грехи. Купались и страдавшие хроническими болезнями, так как крещенская вода имела репутацию одного из самых универсальных лечебных средств. Эту воду женщины набирали из проруби в бутылки и кувшины и хранили в доме на случай болезни в течение всего года. В тех хуторах, где не было рек, крестный ход шел к колодцу или кринице. Интересно, что вода, набранная в емкости, как говорят старики, весь год оставалась чистой и прозрачной.

Возле «Иордани» пускали голубей, в облике которых, по библейскому преданию, Святой Дух явился Иоанну Крестителю и указал ему на Иисуса как Сына Божия.

Этими Крещенскими омовениями Святки заканчивались, сопровождаемые песнями и гуляниями с обильным угощением

На авторство не претендую так как ссылаюсь на множество различных статей взятых из интернета адреса которых неизвестны мне на сегодня.... Некоторые фрагменты добавлены мной взяты из опроса стариков станицы Уманской и моей матери Лях Евгении Васильевны