В большой-большой стране, в просторном, старом доме и дружной семье живет маленькая девочка. Ее прадедушки – знаменитые художники Василий Суриков и Петр Кончаловский. Дедушка – знаменитый детский писатель Сергей Михалков. А отец – знаменитый кинорежиссер и актер Никита Михалков. Все они прилагали свои сердца и руки к созданию истории семьи, ее дома и страны в целом на протяжении двух веков. И маленькая девочка также причастна жизни большой страны и семьи, хотя в ее детском сердце уже рождается собственный огромный мир.

Фильм «Анна» – потрясающий антропологический эксперимент. Никита Михалков начинает снимать свою дочь в шестилетнем возрасте, задавая ей одни и те же вопросы: «Что ты любишь больше всего? Чего ты хочешь больше всего? Чего ты не любишь? Чего боишься? О чем мечтаешь?». Иногда в ответах сквозит с виду что-то очень маленькое и незначительное («Не люблю борщ, боюсь Бабы Яги»), но иногда жизнь маленького человека становится зеркалом, отражающим жизнь целой страны.

В советском кинематографе мастером крупномасштабных лент был Сергей Бондарчук. Он умело, словно полотна, разворачивал панорамы сражений и вплетал в них судьбы героев. Михалков делает то же самое, используя средства документального кино. Только теперь перед нами не отдельно взятое Бородинское сражение или отступление фашистских войск, а переломы в жизни целой страны. И на этом фоне живет семья, помнящая свою историю, и маленькая девочка, постепенно становящаяся взрослой.

Один за другим умирают вожди: Брежнев, Андропов, Черненко. Один за другим эпохальные события меняют лицо страны: афганская война, перестройка, путч. Если вы родились до 80-х годов, вы все вспомните и проживете еще раз.

«В этой стране было все: император, волонтеры, солдаты, художники и просто граждане. Только не было Бога… вернее, было много разных божков, но не было настоящего».

Благодаря удивительно точно подобранным кадрам хроники вы переживете славу и величие СССР, вспомните гордость за «наши космические, военные и спортивные достижения». Вам пошлет свой «пионерский привет» ваше детство, исполненное желанием быть полезным Родине в целом и отдельно взятым старушкам. А, может быть, вы мечтали учиться на «отлично», чтобы поехать в знаменитый «Артек», любили доброго Ленина из книжек для детей. Возможно, вам было очень радостно идти рядом с духовым оркестром на демонстрациях…

Да, мы по-детски искренно любили свою «кипучую, могучую, никем непобедимую» Родину. Скажут, что это все результат пропаганды, промывания мозгов с самого детства, уроков патриотизма в школах и так далее... но это будет только часть правды о нашей любви к стране. Совершенно ясно, что «кипучая и могучая» Родина, в которой мы все жили – только половина Родины. Вторая половина – малая родина: наш двор, наши грибные места, кривая и таинственная дорожка в парке, добрые соседи. У кого-то, благодаря маминым рассказам, к малой родине стала иметь отношение Великая Отечественная война, пропавший без вести дедушка, заросшая лесом деревня предков. Может быть, как раз из-за незыблемости ценности этой второй половины любовь к Родине не исчезла под давлением всех потрясений, произошедших с нашей страной в конце 20 века.

Михалков продолжает напоминать эти времена. Вам станет больно, когда вам покажут наших солдат, попавших в афганский плен и выживших только благодаря тому, что они приняли ислам. Вот они называют свои бывшие русские и новые исламские имена. Что с ними теперь, неужели они по-прежнему живут в пыльных афганских поселках и совсем забыли свое невоенное прошлое? Если и забыли, то это не удивительно… Мы ведь их почти позабыли, переживая собственные перипетии.

Помните, как советская коммунистическая Россия неожиданно надломилась и пала, словно у нее подломились ноги? Наши взоры были устремлены тогда на политику и на прилавки магазинов с одним желанием, чтобы и там, и там появилось что-нибудь стоящее. А еще у нас появилось такое разное, но безмерно свободное телевидение.

Аня комментирует: «Это будущее в розовых цветах, когда человек может жить так, как ему хочется».

Теперь мы живем в этом «розовом будущем». Чувствуете сладость свободной жизни, выбора, свободных до распущенности слова и поступков? Радоваться такому положению вещей могут только сумасшедшие. Люди, которые хотят быть нормальными, скорее, учатся защищаться от такой свободы. А тогда, в начале новой жизни с России посткоммунистической словно содрали «культурную кожу», такой она стала беззащитной перед новыми веяниями. Их принято называть «западными», но на самом деле это просто «веяния новых грехов», тогда еще неизведанных и поэтому вожделенных.

Михалков раскрывает это время, словно хирург-травматолог, делающий верные разрезы на коже, чтобы узнать, где же порвались сухожилия.

И опять на экране сменяют друг друга кадры, взрывающие память: вот исламисты вводят себя в религиозный экстаз, вот мода и эстрада, все более становящаяся гомосексуальной, а вот Кашпировский, заканчивая свой «сеанс», грозит невидимым бесам кулаком.

«И как всегда в такие времена, когда место Бога в душе человека свободно, появляется целая армия шаманов, которые пытаются занять собой это место. Они уговаривают, заклинают, приказывают, колебля и без того нетвердые умы, наполняя их еще большим ужасом и безверием.

Время, когда в людях засыпает человеческое достоинство и стирается представление о чести, когда за деньги можно продать свои погоны и купить чужой орден, когда исчезают понятия греха и стыда – такое время в России называется смутным. И, как всегда в смутные времена, образовавшиеся пустоты заполняет все то, что никогда ни исторически, ни культурно не было и не будет естественным и органичным для нас».

От этого времени можно было искать спасения только в семье, где сохранялась живая вера и связь с родными, усопшими и живыми.

Михалков то и дело возвращает кинематографическую машину времени в прошлое, чтобы ответить на вопрос: почему у нас такое настоящее и каково же наше будущее. А еще его волнует вопрос: неужели Россия за 20 век изменилась безвозвратно? Кажется, что возрождение всего того лучшего, что было в дореволюционной стране, невозможно. Но это только кажется. Веру, совесть, патриотизм, подвергающиеся сегодня критике, сомнениям и даже высмеиванию, на самом деле возрождать можно и нужно. И сделать это можно только через воспитание себя и своих детей.

В дореволюционном прошлом Михалков находит маленького мальчика, Илюшу Обломова, про которого он когда-то снял фильм. Этот мальчик так же живет в большой стране и в щедрой на любовь семье. В чем же разница между мальчиком Илюшей и девочкой Аней?

«Выбежав из своего дома и оказавшись в огромных просторах огромной страны, Илюша Обломов, тем не менее, не мог потеряться. Потому что люди, которых он мог встретить, жили или, по крайней мере, старались жить по тем же законам, по которым жили предки самого Илюши. И жизнь страны, и ее история собирались из жизни каждого дома в отдельности. Анна же, покинув свои стены, попадала в мир подмен и иллюзий», – говорит Михалков о советском времени.

Однако советский мир подмен можно изучить, понять, и приспособиться под черным различать белое. Люди же постсоветские оказываются перед лицом мира, в котором не все так просто: здесь зазеркалье усложнилось многократно, за одной подменой прячется десяток других. Даже взрослому приходится быть все время начеку, чтобы, открывая очередную зеркальную дверь, не угодить в преисподнюю. Наверное, нам, воспитывающим сегодня детей, нужна была эта школа перестройки и 90-х годов. Ведь ребенок, воспитывающийся сегодня в христианской вере, постоянно будет сталкиваться с подобными перевертышами, таящими в себе грех, соблазн, ненависть, ложь.

На экране кадры из фильма «Несколько дней из жизни Обломова»: маленький Илюша стоит рядом с мамой на коленях, они молятся. А за кадром звучат автоматные очереди военных конфликтов 90-х годов, и кажется, что жестокий внешний мир вот-вот прорвется в беззащитный мир семьи и уничтожит стоящих перед иконами на коленях людей.

Но нет, ни вопли очередной эстрадной «звезды», ни приплясывания заезжих проповедников – ничто не может уничтожить то, что закладывается в такой семье: любовь, веру, умение думать и прощать, отвергать разрушительное и сохранять вечное. Когда Анне исполняется 17 лет, она отправляется учиться заграницу. Но она уезжает туда русской, обязательно хочет вернуться и жить в России и неожиданно плачет.

«Маленькие дети любой национальности, в любой стране, как правило, плачут от одного и того же. Но их при желании можно достаточно быстро успокоить: дать конфету, рассказать сказку. Но почему заплакала Анна, эта семнадцатилетняя, достаточно благополучная девушка, говоря о своей стране? А заплакал бы семнадцатилетний Илюша Обломов, говоря о России? Думаю, что да. Потому что безбожие, разделившее эти две страны, не смогло истребить ее всеобъемлющей любви, той самой материнской любви до слез, сила и бескорыстие которой в мире называется «загадочной русской душой»».

Зачастую сегодня родители жалуются, что совсем не общаются с детьми на темы, касающиеся их бытия. Редкие минуты даже не общения, а переговоров с детьми тратятся на темы выполненных уроков, исполненных поручений, на уведомления и напоминания. Поэтому так важно для родителя задавать своему чаду вопросы: «Что ты любишь больше всего и чего не любишь? Чего ты хочешь больше всего и чего боишься? О чем мечтаешь? Что для тебя Родина?», – и знать, как он на них отвечает. А для того, чтобы начать задавать такие вопросы ребенку, нужно уметь задавать их самому себе.

Иногда Михалкова обвиняют в том, что он слишком торжественно и поучительно говорит на такие пафосные темы, как любовь к России. Так думают те, кто давно утратил чувство причастности к Родине, и поэтому им «говорить на такие темы как-то смешно и неудобно». На самом деле хорошо, чтобы мы хотя бы иногда обсуждали друг с другом очередную «высокую» тему. Фильм Михалкова дает родителям шанс сделать, наверное, самый важный подарок своим детям – подарить им Родину с ее историей и культурой, подарить им семью как живой организм, а не мертвенную ячейку. И самое главное – согреть своим сердцем и эту Родину, и семью. И тогда этот подарок или завещание родителей выручит в самые тяжелые моменты жизни и незримо поддержит в ничем не примечательные будни.